32 строфы из «Онегина»

(Нина Гольдмахер и ее литературная студия в Бостоне)

http://rus.1september.ru/article.php?ID=200300410

Е.Л. Пащенко. Студия в жизни нашей семьи.

Наш старший мальчик пришёл в студию с опозданием, о чем мы никогда потом не перестали жалеть. Но так получилось. Позади были разные русские классы и группы, ничего не вызывало большого энтузиазма, и в какой-то момент я решила, что я, учитель русского языка и литературы, буду учить ребенка сама. И мы занимались, совсем неплохо занимались, читали русскую классику, обсуждали ее, даже как-то двигались по школьной программе, которую я хорошо помнила. Пока в один прекрасный день наш мальчик не узнал от своих друзей, что есть такое место, где дети собираются и говорят о книгах, и что это очень интересно. Это сказала не чья-то мама, не мамины знакомые, это сказал одноклассник в школе, сам участник книжных разговоров. А это уже совсем другое дело.

Нина взяла нас в класс пятого года обучения, чего обычно не случается. Это было время «Евгения Онегина», и это было совсем не просто! Нужно было учить строфы наизусть (не скажу сколько, вы все равно не поверите), понимая значение слов, но самое главное приходить на урок и обсуждать. На уроках можно задавать любые вопросы, высказывать самые парaдоксальные мнения, ни с кем не соглашаться, критиковать самого Пушкина и опять учить наизусть строфы, чем больше, тем легче они запоминались. А дальше был Чехов, Тургенев, Достоевский и стихи, стихи, стихи без конца. Потом год с короной в виде «Анны Карениной», потом год с «Войной и миром».

Как учитель я знаю, что самое трудное это сделать так, чтобы дети захотели читать, чтоб чтение не было наказанием и работой, а радостью и наградой. И каким-то образом Нине это всегда удается, тут безусловно есть тайна, но мы можем спокойно ее не знать, для нас главное, что дети берут в руки книгу, и она становится для них своей и важной. У детей в классе может быть совершенно различный уровень русского чтения, некоторым приходится большие и сложные тексты «подчитывать» по-английски, но это никогда не мешает процессу обсуждения, поиску цитат, нахождению нужных отрывков. Каким-то непостижимым образом класс оказывается на одном уровне и готов спорить и говорить на одной волне. А говорить можно обо всем, у Нины нет запретных тем, никому ничего не рано, никаких «ты этого еще не поймешь». И понимают. И держат в руках книгу, полную закладок, как величайшую драгоценность.

Мы много лет ходили на выпускные концерты студии. И всё поражались - какие невероятные дети, какой выпускной класс в этом году, такого никогда не было, повторится такое не может, как они играют, как говорят, как понимают сложнейший текст. Но через год следующий выпускной класс оказывался тоже совершенно выдающимся, прекрасно двигаются на сцене, понимают друг друга с полуслова, а какая речь у них, ну уж таких точно никогда не будет. Но на следующий год все повторяется опять. Для меня просто было загадкой, откуда берутся такие дети, и столько таких детей!

Но когда мы начали студию с первого класса со вторым ребенком, многое стало проясняться. Совсем не сразу и совсем не так легко группа собравшихся детей становится у Нины классом. Да, на первых уроках первого года они сидят рядом и не знают, что сказать. Не знают, как сказать, если даже мелькнула мысль, как ее не потерять. Не всегда есть слова и умение их сложить. Но Нина упорно учит их работать друг с другом, слушать друг друга, думать, а что же было не так, придумывать что-то своё и целую неделю готовиться это что-то сказать. И, может быть, заслужить ее похвалу, ее одобрение. Это очень ценится. Тут все согласны. И постепенно к середине второго года случайная группа детей становится коллективом, у них появляются общие шутки, они соревнуются в стихотворных марафонах, они начинают спорить и доказывать свою точку зрения. Они начинают дружить.

А в третьем году оказывается, что это сильный класс, что они многое могут, что они научились не бояться текста, что у них интересные мысли и неординарные мнения.

А еще есть театр! Когда ожидание роли и счастье от ее получения. Когда отменяются уроки и надо учить реплики. Сначала надо сдать текст и только потом тебя допустят до репетиции у Миши. Еще никто на это не пожаловался. Почему-то все дети, даже те, которые никогда не хотели выходить на сцену, хотят играть! Ведь это же интереснейший парадокс, играть хотят все и играть могут все. А победители стихотворного марафона получают роль в постановке старшего класса. И все понимают, что это справедливо. Вы попробуйте победить в стихотворном марафоне.

Подготовка к спектаклю, репетиции, генеральная репетиция и сам спектакль - это огромное усилие для каждого ребенка, победа над собой, работа личная и командная, поиски костюмов и реквизита – это неповторимый, очень трудный и очень счастливый процесс, который учит самому важному: как добиваться невозможного, как работать на пределе, как выкладываться до конца. Мы, зрители, видим на сцене Чехова и Гоголя, Паустовского и Булгакова, и хотя мы были свидетелями всего процесса, невозможно не быть каждый раз потрясенным результатом.

Студия становится очень важной частью жизни детей. Книги проходят через них и оставлют след, не говоря о том, что они обогащают, а в условиях двуязычия и создают, словарный запас. Стихи ведь запоминаются навсегда, они определяют и формируют их мышление и личность.

Нина прицельно ищет непонятные слова, возвращается к ним снова и снова, проверяет, как они запомнились, просит перевести, подчеркнуть и найти в тексте. Найди деталь, подтверди цитатой, покажи, как было у автора. Неудивительно, что через несколько лет такой работы, дети начнают хорошо говорить, у них меняется речь, и это без всякого сомнения работает на обоих языках. Если ребенок умеет анализировать текст, ему безразлично, на каком языке это делать. Так что все идет в общую копилку.

Это наша большая удача, что у нас есть наша студия. С ней повезло и нам, и нашим детям. И впереди у нас книжки и стихи, поэтические концерты и спектакли по русской классике!